Обещание Карафуто
Мистический сериал по мотивам
повести Алексея Небыкова
8 серий
повести Алексея Небыкова
8 серий
Логлайн
1939 год. Молодой ученый Иори Агава пребывает на небольшой остров недалеко от Карафуто (Сахалина) для прохождения ознакомительной практики, но вместо обещанных исследований его заставляют вовлекаться в жестокую забойку морских котиков.
Иори ищет возможность помешать убийствам, но странным образом гибнет его друг, протестовавший вместе с ним против заведенных порядков; от команды комбината поступают угрозы, а выбраться с острова невозможно.
Иори ищет возможность помешать убийствам, но странным образом гибнет его друг, протестовавший вместе с ним против заведенных порядков; от команды комбината поступают угрозы, а выбраться с острова невозможно.
Синопсис
1939. Студенты-натуралисты из Токио Иори, Акэти, Окано и Кидо прибывают на остров Кайхио-то недалеко от Карафуто (Сахалина) для прохождения ознакомительной практики, чтобы исследовать птиц острова и обитателей моря. Они знакомятся с командой комбината, первым помощником Стеклянкой и директором Гоэмоном. И вскоре сталкиваются с невероятно жестоким промыслом — забоем морских котиков.
Студенты устраивают бунт против заведенного порядка, ищут способы прогнать животных с лежбища, связывают себя клятвой на разбитой тарелке — прекратить злодеяния, но после странной гибели возглавившего протест Акэти друзья-студенты свыкаются с жестокостью, опасаясь протестовать, и вовлекаются в промысел, забыв о клятве.
Вскоре Япония вступает во Вторую мировую войну, студенты покидают остров, и судьбы их круто меняются. Иори находит способ избежать мобилизации и после войны оставляет науку. Селится в небольшой деревне, где ведет тихую, неприметную жизнь. Там он узнает о гибели команды директора Гоэмона и друзей, дававших обещание Карафуто.
Судно Гоэмона налетает на мину в начале войны. Окано гибнет в отряде подводников-смертников, Кидо пропадает бесследно в ходе защиты границы. И кажется, что друзья непримиримо искали смерти, поступая на службу на самые опасные рубежи.
1982. Иори Агава проживает в небольшой рыбацкой деревушке. Однажды он вылавливает в море осколок тарелки, который напоминает ему о поступках прошлого.
Он возвращается домой, достает сохраненные осколки своих друзей, Кидо и Окано, и понимает, что обнаруженный фрагмент принадлежит Акэти — другу, который погиб в борьбе против жестокости и был предан друзьями.
Тарелка, на которой друзья давали обещание, соединяется полностью, а Иори начинает различать видения. Ему слышится плач тюленей, ладони приветствующих соседей напоминают ласты мертвых котиков, белье на веревках выглядит для него, как свежие отрезы плоти убитых тюленей.
Иори пытается прекратить видения и выходит в море, чтобы утопить тарелку. На море поднимается буря, Иори оказывается в воде и тонет.
2025. Россия. Браконьеры высаживаются на те же промысловые берега, где когда-то орудовали моряки директора Гоэмона, где теперь прекращен забой и а строения острова используются только для исследований природного мира.
Браконьеры разрушают здания, портят имущество, варварским, любительским способом убивают и котиков. Покидая место преступления, отмывая руки в море, один из браконьеров находит в воде осколок тарелки.
Студенты устраивают бунт против заведенного порядка, ищут способы прогнать животных с лежбища, связывают себя клятвой на разбитой тарелке — прекратить злодеяния, но после странной гибели возглавившего протест Акэти друзья-студенты свыкаются с жестокостью, опасаясь протестовать, и вовлекаются в промысел, забыв о клятве.
Вскоре Япония вступает во Вторую мировую войну, студенты покидают остров, и судьбы их круто меняются. Иори находит способ избежать мобилизации и после войны оставляет науку. Селится в небольшой деревне, где ведет тихую, неприметную жизнь. Там он узнает о гибели команды директора Гоэмона и друзей, дававших обещание Карафуто.
Судно Гоэмона налетает на мину в начале войны. Окано гибнет в отряде подводников-смертников, Кидо пропадает бесследно в ходе защиты границы. И кажется, что друзья непримиримо искали смерти, поступая на службу на самые опасные рубежи.
1982. Иори Агава проживает в небольшой рыбацкой деревушке. Однажды он вылавливает в море осколок тарелки, который напоминает ему о поступках прошлого.
Он возвращается домой, достает сохраненные осколки своих друзей, Кидо и Окано, и понимает, что обнаруженный фрагмент принадлежит Акэти — другу, который погиб в борьбе против жестокости и был предан друзьями.
Тарелка, на которой друзья давали обещание, соединяется полностью, а Иори начинает различать видения. Ему слышится плач тюленей, ладони приветствующих соседей напоминают ласты мертвых котиков, белье на веревках выглядит для него, как свежие отрезы плоти убитых тюленей.
Иори пытается прекратить видения и выходит в море, чтобы утопить тарелку. На море поднимается буря, Иори оказывается в воде и тонет.
2025. Россия. Браконьеры высаживаются на те же промысловые берега, где когда-то орудовали моряки директора Гоэмона, где теперь прекращен забой и а строения острова используются только для исследований природного мира.
Браконьеры разрушают здания, портят имущество, варварским, любительским способом убивают и котиков. Покидая место преступления, отмывая руки в море, один из браконьеров находит в воде осколок тарелки.
Слезы Карафуто — центральный образ истории, под которым сегодня понимают вымываемые морем на берег артефакты и свидетельства японского владения островом Сахалин.
Действие происходит в 1939, 1982 и 2025 годах на Карафуто (Сахалине), острове Кайхио-то (Тюлений) и в японском поселении Ине.
Прототипы местности: остров Тюлений, Сахалин
«Остров Кайхио-то — небольшой лоскуток земли в ста восьмидесяти морских милях от ближайшего крупного поселения Карафуто... Сезон охоты на острове привычно длился не более месяца: распалялся в конце июня с выходом на берег котиков-холостяков, сохранивших и серебристый мех, и нежный подшерсток, и завершался к первому августа, когда самцы принимались линять...».
Прототипы местности: мыс Птичий, Сахалин
«Друзья подошли к укрытому со всех сторон скалами мысу «Нетерпения». Так называла его команда из-за тучной, гигантской скалы, походившей
формами на Венеру сурового палеолита. Эта подточенная волнами и ветром громада стояла склонено-рассерженно, развернувшись широкой, дородной «спиной» к морю, точно расстроенная женщина, не дождавшаяся из моря покинувшего ее моряка...».
формами на Венеру сурового палеолита. Эта подточенная волнами и ветром громада стояла склонено-рассерженно, развернувшись широкой, дородной «спиной» к морю, точно расстроенная женщина, не дождавшаяся из моря покинувшего ее моряка...».
Забойка
«Уже не первую ночь загонщики ожидали стаю. Готовили лежбище, разбирая отходы моря, в нужных местах для отлова создавали простор, подновляли отгонный двор, чинили изломы ограды. Теперь же загонщики, поднявшиеся еще ночью, видевшие выход на берег самцов, рядились в работное, немаркое, доставали-вытаскивали крепкие дубины и шли беззвучно в подземные тоннели,
прорытые до моря, чтобы выстроиться вдоль воды и отсечь от бегства холостяков...».
прорытые до моря, чтобы выстроиться вдоль воды и отсечь от бегства холостяков...».
Иори Огава
Главный герой
«Рыбак, не отличавшийся теперь ничем от живущих рядом, таких же скромных, опрятных и неприхотливых поселян, в прежние дни был способным ученым: на стенах висели газетные статьи, фотокартины звериного и вегетативного мира, измерительные приборы разной величины, а на небольшом у зеркала столике разместился снимок далеких лет, где Иори стоял в обнимку с друзьями —студентами Токийского университета...».
Друзья Иори
Акэти, Кидо, Окано
«Распалялось лето тридцать девятого и ужасные вещи творили люди по всей земле… Но не каждому было назначено вовлекаться в события. Кто -то принимал вызовы и шел по пути обстоятельств стечения. Так, Окано и
Кидо, растеряв сперва немало минут, уже сжимали ножи в ладонях, виновато поднимали плечи, смотрели украдкой на ошалевших друзей. Кто-то, напротив, выходил из обстоятельств, ломался, буйствовал. Таким
был Акэти, сумевший сперва взглядом своим запрещающим убедить друзей бросить ножи, затем в какой-то недолгий миг взлетевший на
скалу к Капитану...».
Кидо, растеряв сперва немало минут, уже сжимали ножи в ладонях, виновато поднимали плечи, смотрели украдкой на ошалевших друзей. Кто-то, напротив, выходил из обстоятельств, ломался, буйствовал. Таким
был Акэти, сумевший сперва взглядом своим запрещающим убедить друзей бросить ножи, затем в какой-то недолгий миг взлетевший на
скалу к Капитану...».
Директор Гоэмон
Антагонист главного героя
«Тогда же впервые Иори увидел директора Гоэмона. «Капитан-рокот»,
«Капитан-власть» — называли его моряки за крепкий авторитет и
разумную обо всех заботу. «Притопите этого хворого, парни! Не верит он, что пришел конец!» — кричал, кивая в сторону Иори, Капитан. И полетел над морем громозвучный хохот Гоэмона, низкий, плотный, с наждачной хрипотой...».
«Капитан-власть» — называли его моряки за крепкий авторитет и
разумную обо всех заботу. «Притопите этого хворого, парни! Не верит он, что пришел конец!» — кричал, кивая в сторону Иори, Капитан. И полетел над морем громозвучный хохот Гоэмона, низкий, плотный, с наждачной хрипотой...».
Стеклянка
Первый помощник директора Гоэмона
««За дело, парни! Разомните руки! Да наполнится сковорода! — кричал
восторгом первый помощник директора Гоэмона Стеклянка, которого прозвали так за любовь к дальнозорным приборам. — Не суетись, новота, научу! Разбирай пока инструмент да гляди в стекляши, проникая в дела наши!» — гоготал веселый моряк с обветренным лицом, вкладывая в
руки студентов бинокли. Он показывал рукой в непроницаемый туман и
дребезжал сбитым из досок ящиком с длинными ножами, сообщая, что и они понадобятся друзьям совсем скоро...».
восторгом первый помощник директора Гоэмона Стеклянка, которого прозвали так за любовь к дальнозорным приборам. — Не суетись, новота, научу! Разбирай пока инструмент да гляди в стекляши, проникая в дела наши!» — гоготал веселый моряк с обветренным лицом, вкладывая в
руки студентов бинокли. Он показывал рукой в непроницаемый туман и
дребезжал сбитым из досок ящиком с длинными ножами, сообщая, что и они понадобятся друзьям совсем скоро...».
Моряки комбината
«Студенты покидали остров навсегда и не знали еще, что и сами расстанутся скоро, чтобы никогда больше не увидеться впредь… Моряки провожали их на берегу. Крепкие, загорелые, в дни покоя приветливые, они глядели друзьям вслед, удивляясь неспособности к забойному лову,
надеясь, что студенты обретут себя в ином, нужном деле...».
надеясь, что студенты обретут себя в ином, нужном деле...».
Атмосфера истории
Гибель Акэти
««Верно, думаете, что попались в невод к монстру?.. Вот и Акэти судил обо мне скверно. А теперь навредил делу... Перебрал вчера вина. Потащился зачем-то на лодке в море. Стал мутить глубину. А утром нашли его парни в водах, запутавшегося в обнимку с каким-то чучелом… Хорошо, хоть вас сюда заточили. Пьяных, невоздержанных. А то и вы бы могли выкинуть», — сообщал Гоэмон...».
««Верно, думаете, что попались в невод к монстру?.. Вот и Акэти судил обо мне скверно. А теперь навредил делу... Перебрал вчера вина. Потащился зачем-то на лодке в море. Стал мутить глубину. А утром нашли его парни в водах, запутавшегося в обнимку с каким-то чучелом… Хорошо, хоть вас сюда заточили. Пьяных, невоздержанных. А то и вы бы могли выкинуть», — сообщал Гоэмон...».
Искупление Кидо
«Кидо принял конечный бой на границе. Он последним стоял у переломленного пограничного знака Ямато в окружении уже недвижимых друзей, когда точный снаряд расчертил небо, зашуршал равнодушным дыханием и ударил в упорство, непримиримость, неверие, погребая стоявшего на
его пути...».
«Кидо принял конечный бой на границе. Он последним стоял у переломленного пограничного знака Ямато в окружении уже недвижимых друзей, когда точный снаряд расчертил небо, зашуршал равнодушным дыханием и ударил в упорство, непримиримость, неверие, погребая стоявшего на
его пути...».
Искупление Окано
«Служению Императору в отряде водолазов-смертников, фукурю, отдал себя Окано. В могучих подводных доспехах с минно-взрывным копьем, обороняя священное побережье, он потопил американский корабль, подобравшись вплотную к нему по морскому дну...».
«Служению Императору в отряде водолазов-смертников, фукурю, отдал себя Окано. В могучих подводных доспехах с минно-взрывным копьем, обороняя священное побережье, он потопил американский корабль, подобравшись вплотную к нему по морскому дну...».
Искупление Гоэмона
«Гоэмон с командой тоже нашли расплату — пошли на дно в самом начале сорок первого, налетев на мину во время рейда! Все помутились на снимке! Все… кроме меня…».
«Гоэмон с командой тоже нашли расплату — пошли на дно в самом начале сорок первого, налетев на мину во время рейда! Все помутились на снимке! Все… кроме меня…».
Трусость Иори
«Иори стал кричать, защищаться в зеркальном отражении, махать руками, прогоняя крики. Война, нуклеарный удар, гибель страны, смена власти — вот его оправдание. Поздно было бороться! Но и тогда он помнил, не забывал. А позже писал обэтом. Пускай нерешительно и ослабело, но писал, призывал, требовал... Долго плыл Иори. Берег позади было уже не различить. Волнение неостановимо крутило, подбрасывало лодку, поворачивало из одного края в другой. Но не падения за борт боялся Иори, сильнее всего страшился он не успеть отторгнуть от себя осколки, не увидеть их потопления в глубокой воде...».
«Иори стал кричать, защищаться в зеркальном отражении, махать руками, прогоняя крики. Война, нуклеарный удар, гибель страны, смена власти — вот его оправдание. Поздно было бороться! Но и тогда он помнил, не забывал. А позже писал обэтом. Пускай нерешительно и ослабело, но писал, призывал, требовал... Долго плыл Иори. Берег позади было уже не различить. Волнение неостановимо крутило, подбрасывало лодку, поворачивало из одного края в другой. Но не падения за борт боялся Иори, сильнее всего страшился он не успеть отторгнуть от себя осколки, не увидеть их потопления в глубокой воде...».
Наши дни
«На берегу у широкого костра на выломанных из прибрежного забора досках сидели дельцы... Промысел их подходил к концу, немало дней провела шайка на заповедном берегу, устраивая охоту на морских зверей, разграбив жилые для исследователей дома, повыломав затворы на чердаки и склады. Но намозолились руки, морозильники судна забились тушами, а тюлень, оказалось, без островных заград ведет себя рядом с людьми угрозливо...».
«На берегу у широкого костра на выломанных из прибрежного забора досках сидели дельцы... Промысел их подходил к концу, немало дней провела шайка на заповедном берегу, устраивая охоту на морских зверей, разграбив жилые для исследователей дома, повыломав затворы на чердаки и склады. Но намозолились руки, морозильники судна забились тушами, а тюлень, оказалось, без островных заград ведет себя рядом с людьми угрозливо...».
Почему важно рассказать эту историю
История затрагивает период японского владения территориями Сахалина, представляет хищническое отношение временных владельцев к сахалинской земле и развенчивает многие несправедливые по отношению к России мифы. Может быть интересна коллегам из Китая и Кореи, потому что описывает жестокое отношение японцев к этим народам, насильно вывозившимся на Сахалин для тяжелых работ.
Рецензии прессы
Поддержка проекта
Автор истории Алексей Небыков — известный прозаик, работающий в жанре хтонической прозы, со своей аудиторией в различных социальных сетях.
«Обещание Карафуто» — финалист главной дальневосточной премии им. В.К. Арсеньева. Победителей объявят в декабре на торжественной церемонии в Москве.
Музыку к проекту может написать известный российский композитор, глава совета Союза композиторов Евразии, создатель музыкального издательства «Шостаковичи и Стравинские», выпускник МГК — Алина Небыкова.
Алексей Небыков — создатель заметного литературного СМИ «Печорин.нет» и руководитель серии «Время прозы» в издательстве «Вече». Выход проекта может
сопровождаться информационной и книжной компанией в крупнейшем издательстве и медиа страны.
сопровождаться информационной и книжной компанией в крупнейшем издательстве и медиа страны.
Алексей Небыков
fluentpen@bk.ru
fluentpen@bk.ru